В своих послевоенных мемуарах лидер правых социал-демократов Латвии Б. Калниньш писал:
“В июле 1941 года главными убийцами были латышские айзсарги, бывшие полицейские перконкрустовцы. Позднее их сменила немецкая СД (полиция безопасности), в которой опять-таки действовала латышская часть во главе с бывшим начальником политохранки Гейдеманом”.
До 1 сентября 1943 года на службу Гитлеру поступило свыше 36 тысяч латвийских националистов. Они верой и правдой служили в следующих подразделениях:
“Команда Арайса”- третий латвийский батальон СД под командой бывшего майора латвийской армии штурмбанфюрера СС Арайса, он же Виктор - Бернхардт Теодорович. Эта часть специализировалась на массовых расстрелах. Известно выражение Арайса: “Что это за офицер, который не убил ни одного жида?” Только с января по март 1943 года ими были расстреляны более 10000 человек. В массовых казнях активно участвовали подразделения рижской речной полиции.
Для наведения “нового порядка” в Латвии было сформировано немцами 45 латышских полицейских батальонов численностью каждый примерно 500 человек. Они не только истребляли евреев, коммунистов, лиц, заподозренных в контактах с подпольем, но и использовались для охраны коммуникаций, концлагерей и в боевых действиях против партизан и Красной Армии.
Всего за 1941-1944 года гитлеровцы и их латышские пособники, в первую очередь из состава указанных выше формирований, уничтожили на территории, Латвийской ССР около 315 тысяч мирных жителей и более 330 тысяч советских военнопленных. В Германию было насильственно вывезено 279 тысяч человек, в основном молодежи, большинство из которых погибло в так называемых “трудовых лагерях” и на строительстве укреплений в Восточной Пруссии.
Латышские националисты составляли костяк охраны и палаческих команд 46 тюрем и 18 гетто, 23 концентрационных лагерей на территории Латвии. Только в Саласпилском лагере смерти ими совместно с германскими нацистами было уничтожено более 100 тысяч советских граждан.
Черная зловещая “слава” ходила по пятам за латышами - карателями и далеко за пределами Латвии. Гитлеровское командование активно использовало эти формирования, а также 6 латышских пограничных полков в боях против Красной Армии и партизан на территории РСФСР, Польши, Белоруссии и Украины.
И снова счет их жертв, в первую очередь из числа мирных жителей, шел на многие десятки тысяч, а количество уничтоженных населенных пунктов исчислялось сотнями. Ими вместе со всеми жителями была сожжена белорусская деревня Хатынь - одна из многих… На многих сотнях метров трофейной немецкой кинопленки - позирующие на фоне трупов и пепелищ новые “латышский стрелки”, горделиво косящие глаза на немецкие и свои, латышские эсэсовские награды на своих мундирах.
Страшно читать трофейные документы СС и СД, захваченные нашими чекистами и бойцами Красной Армии. Чтобы представить весь кошмар творимых злодеяний, давайте, читатели, прочтем и другое свидетельство с “той стороны” офицера по особым поручениям штаба Российской Освободительной Армии (РОА) генерала Власова поручика В.Балтиньша (латыша по национальности). Наш историк Сергей Чуев в своей книге “Проклятые солдаты” (М., “Эксмо”, Яуза, - 2004 г.) приводит его статью, опубликованную в 1956 году в эмигрантском военно-историческом журнале “Часовой”, - это рассказ о действиях латышских эсэсовцев в Витебской области Белоруссии:
“НЕ СМЕЮ МОЛЧАТЬ”
В 1943 году началась постепенная мобилизация латышей для пополнения значительно поредевших добровольных латышских частей. Главой латвийского “Эсэс” немцами был поставлен генерал Бангерскис”.
В конце 1943 года я был командирован одним латвийским учреждением в Россию - в бывшую Витебскую губернию. Многое видел я сам, узнал со слов жителей деревень Князево (Красное), Варсуни, Розалино и др.
Когда немецкие части, занимавшие эти деревни и вполне терпимо относившиеся к населению, ушли, им на смену пришли части латвийского “Эсэс”. И сразу начался страшный беспричинный террор. Жители были вынуждены по ночам разбегаться по лесам и скрываться в них, как дикие звери.
В 1944 году я приехал в деревню Морочково. Вся она была сожжена. В погребах хат расположились латышские эсэсовцы. В день моего приезда их должна была сменить вновь прибывшая бывшая немецкая часть, но мне все-таки удалось поговорить по-латышски с несколькими эсэсовцами. Я спросил одного из них - почему вокруг деревни лежат непогребенные трупы женщин, стариков и детей - сотни трупов, а также убитые лошади. Сильный трупный запах носился в воздухе. Ответ был таков: - “Мы убили их, чтобы уничтожить как можно больше русских”. После этого он подвел меня к сгоревшей хате. Там лежало также несколько обгорелых тел, полузасыпанных соломой и пеплом.
- А этих - сказал он, - мы сожгли живьем…
Когда эта латышская часть уходила, она взяла с собой в качестве наложниц несколько русских женщин. Последним вменялось в обязанности также стирать белье солдат, топить бани, чистить помещения и т.п. После ухода этой части, я с помощью нескольких человек разрыл солому и пепел сгоревшей хаты и извлек оттуда полуобгорелые трупы. Их было 7, все были женскими и у всех к ноге была привязана проволока, прибитая другим концом к косяку двери. Сколько же мук перенесли несчастные, прежде чем они умерли…
Мы сняли проволоку с окоченевших обгорелых ног, вырыли семь могил и похоронили несчастных, прочитав “Отче Наш” и пропев “Вечную память”. Немецкий лейтенант пошел нам навстречу. Он достал гвозди, доски, отрядил в помощь нам несколько солдат и мы, соорудив семь православных крестов, водрузили их над могилами, написав на каждом: “Неизвестная русская женщина, заживо сожженная врагами русского народа - латвийскими эсэсовцами”.
На следующий день мы перешли маленькую речку, и нашли вблизи нее несколько уцелевших деревянных хат и жителей. При виде нас последние испугались. Но нам удалось быстро успокоить их. Мы показали им семь свежих крестов и рассказали о том, что видели и сделали. Крестьяне горько рыдали и рассказывали о том, что им пришлось пережить за время пребывания здесь латышских эсэсовцев.
В мае месяце в районе деревни Кобыльники в одной из ложбин я видел около трех тысяч расстрелянных крестьян, преимущественно женщин и детей. Уцелевшие жители рассказывали, что расстрелами занимались “люди, говорившие по-русски, носившие черепа на фуражках и красно-белые флажки на левом рукаве” - латышские эсэсовцы.
Не помню название деревни, в которой внимание мое привлекла туча мух, кружившаяся над деревянной бочкой. Заглянув в бочку, я увидел в ней отрезанные мужские головы, которые были с усами и бородами. Вокруг деревни мы видели немало трупов расстрелянных крестьянок. После разговора с уцелевшими жителями у нас не осталось сомнений в том, что и здесь также оперировали латышские эсэсовцы, показавшие свое “мужество и неустрашимость” в расправах над беззащитным населением. Все остальное, творимое ими, покажется ничтожным по сравнению с той страшной бочкой и заживо сожженными в хате женщинами.
На такие же факты со стороны эстонских эсэсовцев пришлось натолкнуться и в Псковской губернии. Не удивительно, что все мужское население уходило в леса - в партизаны, чтобы оказать хотя бы тайное сопротивление подобным отрядам, не будучи в силах справиться с ними другим путем.
В Риге на Московском форштадте гитлеровцы создали еврейское гетто, охрана и управление которого были также возложены на латышей. Не стоит распространяться о зверствах, которые там творились.
За “храбрые действия” латвийских частей - эсэс генерал Бангерскис получил от Гитлера чин генерал-лейтенанта и немецкий железный крест.
В 1945 году после окончания войны несколько тысяч русских власовцев, а также сам генерал Власов и генералы П.Н.Краснов, А.Шкуро, А.А. Малышкин, В.Ф. Жиленков, Г.Н. Трухин, Ф.И. Закутный, Д.Е. Благовещенский и др. были насильно выданы английским командированием большевикам, но ни один эсэсовец не был выдан большевикам. В ответ на бесчинства латышских и эстонских эсэсовцев на российской территории генерал Власов сказал в редакции рижской газеты “Сегодня” - “Народы, которые хотят самостоятельности, должны сначала ее заслужить, а потом просить о ней…”.
Вот такими “подвигами” прославились латышские эсэсовцы. Неудивительно, что когда Красная Армия подошла к границам Латвии и необходимость анти-партизанских акций ушла на второй план, немцы собрали всех местных “национальных патриотов”, в каких бы батальонах или зондер-командах они ни числились, и создали из них в качестве “пушечного мяса” VI Латвийский добровольческий корпус СС. В него вошли заново сформированные 2-я Латышская добровольческая дивизия СС, 19-я Латышская добровольческая дивизия СС под общим командованием обергруппенфюрера СС В.Крюгера. Корпус был срочно направлен на фронт на подмогу несшему большие потери немецкому Вермахту.
Личный состав этих формирований дрался с Красной Армией на территории Латвии и восточной Пруссии с особенным ожесточением, предпочитая не сдаваться в плен. Бывший штандартенфюрер СС А.Силгайлис после войны выспренно объяснял это тем, что “… с латышским легионом (на его базе были развернуты дивизии СС - В.А.) во время 2-й Мировой войны связывалась последняя надежда латвийского народа не допустить повторного рабства в СССР, вернуть свободу отечеству. Легион - это свидетельство величайшей любви латышских сыновей к своей родине, а также ярчайший пример самоотверженности и героизма…” - вот так, не меньше! Факты же свидетельствуют о другом - в рядах этих дивизий насмерть сражались по приказу немцев те, кто боялся возмездия, кто жег деревни вместе с жителями, убивал военнопленных в концлагерях, пристреливал еврейских детей в гетто. Те же из мобилизованных латышей, кто не был причастен к подвигам “добровольцев”, предпочли дезертировать, уйти к партизанам или же сдаться в плен Красной Армии. К примеру “28 декабря 1943 года немцы были вынуждены расформировать 32-й Латышский полк из-за массового дезертирства, а немногие оставшиеся распределялись по немецким подразделениям”.
Латыш Балтиньш, хотя и сам носил немецкую форму с эмблемой РОА, поспешил откреститься от таких “соотечественников”. Обратимся же опять к фактам. В латвийский СС на стороне немцев в общей сложности за все время воевало, или точнее, служило немцам примерно 36000 “полицаев”, “легионеров” и им подобных патриотов, спесиво носящих на германских мундирах нарукавные нашивки - щитки с сочетанием цветов национального флага Латвии - красно-бело-красный- и надписью “Latvia” в верхней части, - в 1944 году немцы “арийцы” смотрели на это уже сквозь пальцы, им было не до расовой чистоты, лишь бы эти латыши стреляли в русских.
В рядах Красной Армии, подполья, партизан с гитлеровцами и латышскими легионерами активно сражались свыше 125 тысяч жителей Латвийской ССР. Примерно 75 тысяч воевали в составе 24-го латвийского стрелкового корпуса, двух стрелковых дивизий и двух латышских добровольческих полков, авиационного полка, а также в подразделениях 70-й армии 2 Белорусского фронта. Около 30 тысяч человек прошли через антифашистское подполье, свыше 20 тысяч человек воевали в составе партизанского полка “За советскую Латвию”, 4 партизанских бригад и 24 отдельных партизанских отрядов.
Их потомки, а также потомки тех 156 тысяч солдат и офицеров Красной Армии, отдавших свои жизни при освобождении Латвии, мне верится, никогда не допустят того, чтобы увенчались успехом попытки современных политиканов подменить историю Великой Отечественной и возвести “палачей в ранг героев”, как это совсем недавно демонстративно сделали представители Сейма Латвии, министерства обороны и ветеранских “эсэсовских” организаций, прославлявшие в своих речах на мемориальном комплексе Лестене, вблизи Риги, тех, кого накануне торжественно перезахоронили там - “солдат и офицеров латышских дивизий СС, проявивших вместе с немцами мужество и отвагу против наступающей Красной Армии в декабрьских боях 1944 года” в так называемом “курляндском котле”, окруженной группировкой немецких войск. Прочтите еще раз откровения Балтиньша, если недоступны архивные документы, еще раз осознайте, на чем основаны эти “мужества” и “отвага”. Да и интонации уж больно знакомые, уж не дух ли штандартенфюрера СС А.Силгайлиса это вещал?
Завершая рассказ о новоявленных “героях” 2-ой Мировой Войны, вернемся к упоминавшемуся выше одному из создателей “Латвийского легиона СС”, бывшему министру обороны Латвии генералу Рудольфу Бангерскису, получившему в марте 1943 года от немцев генеральский чин группен-фюрера СС, должность генерал-инспектора легиона и высшую награду - железный крест.
Забайкальцы и сибиряки помнят Бангерскиса генерал-майором Бангерским, так сказать, командиром 17-го Сибирского стрелкового полка на 1-й Мировой войне, командующим дивизией, корпусом и армейской группой в армии адмирала Колчака, а позднее - начальником Читинского гарнизона. Уже тогда, по отзывам современников, этот храбрый офицер, имевший орден Св.Георгия 4-й степени, был не только тугодумом и очень тяжелым в общении человеком, недаром у него долго никто не задерживался в начальниках штаба, но и уже тогда “твердым и неукоснительным”. Почуяв неизбежный финал Белого движения на востоке России, он без особых раздумий бросил своих соратников и выехал в Европу, чтобы впоследствии напрочь закрестить эсэсовским мундиром свое честное воинское прошлое и довольствовался в конце концов эмигрантской пайкой из рук новых хозяев, активно использовавших и самого Багерского-Бангерскиса, и его подчиненных - эсэсовцев в разведывательно-подрывной деятельности против вчерашнего союзника - СССР. И вот теперь, глядя на действия представителей сейма Латвии в год 60-летия Победы, понимаешь, что еще не все эсэсовские козыри из латвийской колоды пущены в ход западными спецслужбами в разведигре уже против России.

В. АПРЕЛКОВ